События

Федерико Феллини — один из самых титулованных режиссеров за всю историю мирового кинематографа. Пять регулярных «Оскаров» плюс шестой, почетный «За вклад в киноискусство», «Золотая пальмовая ветвь» Каннского кинофестиваля, «Золотой лев» Венецианского фестиваля, «Золотой глобус», главный приз Московского кинофестиваля, премия BAFTA, японская Императорская премия — это лишь наиболее значительные из его наград.

Два самых известных фильма Феллини — «Сладкая жизнь» и «Восемь с половиной» — вышли с разницей в три года и представляют собой своеобразную дилогию, объединенную темой поиска смысла жизни. После премьеры «Сладкой жизни» на Феллини обрушился ураган критики, как со стороны публики и газет, так и со стороны государства и церкви. В Италии лента сначала даже была запрещена к показу, что, впрочем, лишь подогрело к ней интерес. Режиссера обвиняли в том, что он не просто «видит стакан наполовину пустым», а «пытается внушить свой всепоглощающий пессимизм людям, которые и так настрадались во время войны и с таким трудом налаживают нормальную жизнь».

Главной претензией к фильму была «клевета на итальянскую действительность». Феллини парировал: «Разве неправда, что наступает такой момент, когда наши друзья-интеллектуалы и мы сами, собравшись провести вместе вечер, растрачиваем себя в нескончаемых акробатических рассуждениях, которые абсолютно лишены всякого смысла и вызывают у нас чувство пустоты и одиночества? Или неправда, что на определенном этапе жизни каждый из нас вступает в связь, притягательную и вместе с тем отталкивающую, с красивой, потрясающей женщиной с великолепной фигурой, которая превосходно ведет себя в постели, и нам начинает, казаться, что эта горячая кровь, быть может, и есть сама жизнь? Но в один прекрасный день все это становится противно...»

Однако основное недопонимание сложилось вокруг главного смыслового посыла фильма: критики считали, что Феллини пропагандирует безысходность, а сам режиссер видел все иначе. Будучи по жизни человеком вполне себе «солнечным», он говорил так: «Декаданс необходим для возрождения... Я вижу его не как смерть цивилизации, но наоборот — как естественный этап в цикле обновления жизни». Со временем споры вокруг ленты улеглись, а сама она получила статус одного из величайших творений европейских кинематографистов.